Страна чудес без тормозов и Конец света Мураками

Стрaна чудeс без тoрмозов и Кoнец Cветa | Наrd-Boiled Wоndеrland and the End of thе Wоrld Хаpуки Муpакaми — Зaчeм ты cтолькo пьешь? — cпpoсилa oнa. — Нaвeрнo, чтобы нe былo cтрaшнo, — ответил я. — Mне тожe стpaшно, нo я жe не пью. — Нам c тобой страшно oт cовершенно paзныx вeщей. — Не понимаю. — Чем старше человек, тем больше в его жизни того, чего уже не исправить. — И тем сильнее он устает? — Ага! — кивнул я. — И это тоже. Моя семья, в отличие от твоей, была самой обыкновенной. Я и не думал, что могу стать в чем‑то лучшим. — А вот это заблуждение, — покачала она головой. — В каждом из нас достаточно таланта, чтобы стать лучшим хотя бы в чем‑то одном. Проблема лишь в том, как его в себе откопать. Те, кто не понимает, как, годами мечется туда‑сюда и лишь закапывает себя еще глубже. Поэтому лучшими становятся не все. Очень многие просто хоронят себя при жизни и остаются ни с чем. Лучшие люди оттого и становятся лучшими, что верят в свои способности с самого начала. Из тех же, кто не верит в себя, ничего путного обычно не получается. Не рассчитывай на многое – не будешь разочарован. — Нет никакого «дальше» , Ты еще не понял? Здесь — настоящий Конец Света. Вечность, в которой мы навсегда. — Если каждый будет верить, что все кончится хорошо, в мире нечего будет бояться, — сказала она. — С возрастом верить становится все трудней, — ответил я. — Примерно как жевать стертыми зубами. Мои зубы не стали циничнее или малодушнее. Они просто стерлись. — Страшно? — Страшно, — ответил я. И, нагнувшись, еще раз заглянул в дыру. — Я клаустрофоб. И к тому же с детства боюсь темноты. — Но обратно уже не вернуться. Остается только идти вперед, это ты понимаешь? — Умом‑то понимаю… — ответил я. Постепенно мне стало казаться, что тело становится каким‑то чужим. Такое ощущение я испытывал в школе, когда играл в баскетбол. Мяч движется слишком быстро, я бросаюсь за ним, но сознание не поспевает. — Прямо Преисподняя какая‑то… — Да. Наверное, очень похоже. — А мы собрались туда внутрь? Как же мы уцелеем? — Главное — верить. Помнишь, что я говорила? Если верить, то ничего не страшно. Во что угодно: в смешные воспоминания, в людей, которых когда‑то любил, в слезы, которыми когда‑то плакал. В детство. В то, что хотел бы сделать. В любимую музыку. Если думать только об этом, без остановки, — любые страхи исчезнут. — А ты когда‑нибудь терял любимых людей? — Несколько раз. — И теперь совсем один? — Ну что ты, — ответил я. — В этом мире не получается остаться совсем одному. Здесь всегда что‑то связывает человека с другими. Когда идет дождь, когда поют птицы. Когда человеку режут живот, или когда он целует девушек в темноте. — Но тогда выходит, что ничего не существует без любви, Мир без любви — все равно что ветер за окном. Ни потрогать его, ни вдохнуть. И сколько ни спи с кем попало или за деньги — это все ненастоящее. По‑настоящему тебя все равно никто не обнимет. — Не так‑то и часто я сплю с кем попало или за деньги, — обиделся я. — Да какая разница, — отмахнулась она. И действительно, разницы никакой, подумал я. Все равно меня никто по‑настоящему крепко не обнимает. И я никого не обнимаю — только старею все больше. Одинокий, как трепанг на дне океана. Я пью двойной виски со льдом. Ставлю стакан на стойку и долго его разглядываю, не прикасаясь. Виски — напиток, который сначала разглядывают. И лишь когда надоест, пригубливают. Так же, как и красивых женщин. — Ума набраться — дело хорошее. — Когда люди умнеют, они становятся осмотрительнее. И больше не дают себя поранить. У хорошего лесоруба только одна серьезная рана. Одна. Не больше и не меньше. Готовь сани летом, а зонтик в ясный день. Наши предки знали, что говорили. Все, что в нас исчезает — даже если оно исчезает навеки, — оставляет после себя дыры, которые не зарастут никогда… То есть я действительно воспринимаю вещи, события и людей вокруг так, как мне удобнее. Это вовсе не значит, что для окружающих удобен мой собственный характер (хотя, признаться, не без этого). Просто окружающий мир слишком часто подтверждает странное правило: чем давать вещам объективную оценку, лучше воспринимать их, как тебе удобно, – и приблизишься к истинному пониманию этих вещей. Вот поэтому я и стараюсь, по мере сил, глядеть на мир с точки зрения простого удобства. Моя философия – в том, что на белом свете существует огромное – а точнее, бесконечное – число возможностей. И выбор этих возможностей в значительной степени предоставлен людям, населяющим этот мир. Sеkаi nо Оwаri tо Наhdо-Воirudо Wаndаhrаndо